КЛАССНАЯ БУРДА

Участковому Булкину на этот раз была поставлена задача куда более серьезная, чем поиск в деревне слабо законспирированных самогонщиков. А их-то и искать не составляло большого труда. У любого пьяного тракториста спроси, мол, кто ж это тебя таким вонючим, настоянном на аммиачной селитре самогоном угостил, и тот сразу же с перепугу протрезвеет и расколется, у кого купил, сколько и почем. Хотя в последнее время самогоном мало кто балуется. Водки из деревянного спирта – хоть залейся, плюс дешевое химическое вино, так что конкуренция натуральному самогону слишком высокая, как на рынке генномодифицированной сои.

Так вот задача была совершенно другого рода. Утром, едва участковый переступил порог своего кабинета, позвонил председатель колхоза и сообщил, что ночью из фермы увели знаменитого на всю округу быка-производителя, какой-то там известной заграничной племенной породы. Булкин попросил председателя написать заявление, чтобы он мог начать официальные поиски и держать информацию о пропаже в секрете.

Побродив полдня по деревне, расспрашивая сельчан, не видел ли кто-нибудь чего-нибудь подозрительного, Булкин отправился домой пообедать. Жена, поставив перед Булкиным миску горячего борща, присела на краешек табуретки и начала, как бы между прочим, расспрашивать, как ведутся поиски пропажи.

- А ты откуда знаешь? – сердито буркнул Булкин, вытаскивая из миски кусок жирного мяса, – быстро же, однако, разнесли сороки.

- Так уже с самого утра вся деревня знает, – заметила Булкина, – бык, бают в деревне, сам ушел. Жердь в загородке стойла прогнила, вот он и сломал ее. А сторож Димыч, как всегда по пьянке, ворота в ферме оставил открытыми. Вот он и ушел.

- Погоди, – уронив недоеденное мясо обратно в борщ, настороженно спросил Булкин, – так его, значит, видели?

- Говорят, видели, – добавила жена, – но кто видел и когда, никто не знает. Наверное, кто-то все же поймал его и увел. Где ж его теперь, к лешему, найдешь? Лучше уж пусть бы этот бык утонул, к примеру.

Булкин бросил ложку и, уставившись в миску розового борща, стал медленно соображать. А ведь, правда, где его теперь найдешь. Угнали, небось, через лес, черт знает в какую деревню, в другой район, и ищи свищи. А что, если бык пошел к озеру попить, решил искупаться и утонул? Вот, к примеру, в прошлом году Сенька Мангалов тоже захотел после пьянки освежится в озере, и освежился, царство ему небесное. Неплохая идея, чтобы не возбуждать глухое дело.

Уже через двадцать минут участковый с двумя «свидетелями-следопытами», местными браконьерами Васькой и Гришкой сидел в кабинете и диктовал им их свидетельские показания:

«Я, Василий Загашный, вчера поздно ночью вместе с Григорием Мошкой гуляли вдоль озера Глубокого. Внезапно из кустов выскочило здоровенное неизвестное животное. Присмотревшись, по его морде мы узнали в нем нашего известного быка-производителя Моню. Мы сильно испугались и, спрятавшись в кусты, стали наблюдать за Моней. Бык в начале долго пил воду, видать, на ферме его на ночь забыли напоить, а затем замычал и начал медленно заходить в воду. Когда вода дошла до шеи, бык поплыл в сторону противоположного берега. На середине озера бык вдруг неожиданно заревел и скрылся под водой. Есть все основания полагать, что он совершил суицид, так как был уже не в состоянии нести тяжелую общественную нагрузку по обслуживанию постоянно увеличивающегося стада колхозных и деревенских коров».

Булкин зашел к председателю вместе с сияющим порозовевшим лицом, и, выпалив «дело закрыто», положил на стол хозяину колхоза свидетельские показания браконьеров.

Председатель долго и внимательно читал показания, час от часу недоуменно поглядывая на участкового.

- Странно, – добавил колхозный руководитель по прочтению листа, – очень странно. Ну, так труп через пару дней должен всплыть?

- А если он зацепится за корягу, тогда что? – возразил Булкин.

- Ну, тогда спустим с озера воду, – не унимался председатель, – собственно говоря, уже как раз пора. Уборка закончилась давно, на носу осень.

Дело начало принимать совсем другой оборот. Председатель явно не шутил. По дороге домой раздосадованный участковый случайно встретил свидетелей, которые уже успели отовариться самогоном, по случаю неожиданно налаженных отношений с участковым.

- Мужики, – окликнул браконьеров Булкин. - Плохи дела, – добавил участковый, подойдя поближе, – не поверил председатель нашей официальной версии пропажи.

- Да-а, тут надо подумать, – поморщил лоб Васька.

- Без бутылки никак не разобраться, – добавил Гришка.

- Ладно, вы куда направились, – спросил огорченный Булкин.

- К Гришке, за сарай.

- А что в сумке?

- Самогон, и закусь.

- У кого самогон брали?

- Командир…– с легким упреком начал Васька.

- Давай, давай выкладывай, я дерьмо пить не буду.

- У Настьки Грушки.

- Тогда другое дело. Ладно, пошли, только не за сарай, а в сарай.

Обнадеживающую мысль высказал Васька после третей чарки.

- А что, если подстрелить лося, мясо обрезать, а скелет бросить в озеро.

- А морда, рога, они же не похожи на бычьи, – возразил Булкин.

- Рога отпилим, и заберешь себе на вешалку, а на череп кто будет смотреть, кость да кость, белая да белая, – обнадеживающе добавил Гришка.

На следующую ночь дело было сделано. Скелет громадного лося был сброшен в озеро. Мясо поделили на троих, а рога, как и договаривались, достались Булкину.

Через неделю вода с озера была спущена, и собравшаяся комиссия во главе с председателем зафиксировала факт наличия на дне скелета неизвестного животного, предположительно сбежавшего Мони.

Рассказывая эту историю, председатель всегда не переставал удивляться, что же за хищник живет в озере, который под водой мог за неделю съесть полтонны мяса и тщательно обглодать кости. А в то, что это сделали щуки, в чем настойчиво убеждали председателя Васька с Гришкой, он так и не поверил.